Жизнь в ожидании
«Серебряники» кажутся заброшенными. Вместо КПП и охраны — ржавая калитка-вертушка. Над входом висит что-то вроде доски объявлений. Сторожи прикрепили к фанерному листу календарь именин, заговор «для удачно закатки банок» и стихотворение, посвященное центру. Оно так и называется — «Серебряники».
Чуть дальше на холме — развалившийся танцевальный зал. За ним стоят здание администрации и общий корпус. Там беженцев кормят трижды в день. Жилые корпуса находятся на другой стороне базы. Посторонних туда не пускают, боятся за «сохранность». Многие из живущих здесь имеют «статус». На родине их разыскивают или считают погибшими. Поэтому любые фотографии или свидетели потенциальная угроза для них. Причем угроза реальная. Не так давно одного из беженцев, выходца из Узбекистана, похитили. Нашли его или нет, в администрации не уточняют — «не ваше дело».
Из жилого корпуса выходят Хасан Ахмед и его жена Гулистан. С ними адвокат «Гражданского содействия» Роза Магомедова. Он с гордостью показывает «книжечки» — документы, которые дают семье Ахмед право находиться на территории РФ. «Сейчас ФМС рассматривает повторное ходатайство о присвоении семье статуса беженцев», — рассказывает Гулистан. Рассмотрение может занять несколько месяцев.
В отличие от аэропорта рядом с центром есть детская площадка и качели
Несмотря на это, Гулистан и ее супруг выглядят довольными. Хасан улыбается троим сыновьям: Рэнасу, Раджару и Лунду. Самому старшему 13 лет, младшему — 7. В Эрбиле — неофициальной столице Иракского Курдистана — они ходили в школу. Единственная дочь, Лавин, — в детский сад. После начала военной операции США в Ираке в Эрбил стали стекаться деньги и люди. Многие бежали от войны и нашли свое место среди курдов. Серьезные проблемы начались с приходом «Исламского государства». Бои шли в окрестностях города. Хасан, работавший на тот момент в типографии, начал переживать за семью. Однако богатый и красивый дом не хотела оставлять Гулистан. Ее решимость пошатнулась, когда террористы подошли вплотную к Эрбилу. «Стреляли в 20 минутах от нас. Тогда я решила, что мне здоровье детей важнее дома», — рассказывает мать четверых детей. После этого семья оформила визы и отправилась к родственникам Гулистан в Самару.
В Самаре проживает сестра беженки — Тамара. После того, как их семья переехала из Азербайджана в Казахстан, Гулистан отправилась в Ирак, а ее сестра — в Россию. Сейчас у Тамары с мужем есть свой магазин. Для убегающей от войны семьи они построили дом. «Там уже все готово: комната для нас и игрушки. Там нас ждет наш маленький брат, которого мы еще не видели», — писал в своем письме президенту Владимиру Путину Рэнас.
Хорошее место
По словам Гулистан, в центре им нравится. «К нам хорошо относятся, и мы за это благодарны. После 70 дней в стеклянной коробке — это хорошее место», — рассказывает она о своих впечатлениях. С ней согласна и Роза Магомедова: «Тут адекватная администрация. Они заботятся о людях, которые здесь находятся». Конечно, не обошлось без ложки дегтя. Здания центра довольно ветхие — по признанию администрации, им давно требуется основательный ремонт. Поэтому зимой из окон поддувает. «Мы занавешиваем окна одеялами, так что нет особых проблем», — успокаивает Гулистан.
Раджару всего 11 лет, но он неплохо говорит по-английский
Детям нравятся холода. «Недавно мы видели снег, пытались лепить снежки», — улыбается Рэнас. У него неплохой английский. Остальные дети говорят на курдском, как и глава семейства. «Мы по чуть-чуть учим русский, я уже что-то понимаю, но говорить еще не могу», — рассказывает Хасан. Пока что семье нельзя выходить с территории центра, они под карантином. Но для адвоката сделали исключение. Поэтому семья направилась в ближайшее кафе. «Лавин любит гулять, постоянно просится наружу. Так что ей мороз ни по чем», — Гулистан пытается успокоить дочь, которая что-то хочет показать матери. Со временем курдов будут выпускать из центра — даже в город можно будет съездить. Правда, автобус до Волочка ходит три раза в неделю.
Спустя 15 минут дети начинают замерзать — теплые штаны есть только у самой маленькой Лавин. «Нам и так очень помогли, не нужно каждый раз же людей дергать», — смущается Гулистан. Семье многие присылали средства и передавали вещи. «За это спасибо Розе, она очень многое для нас сделала. Без нее нас бы и не пустили, наверное», — благодарит адвоката мать.
Из ада в ад
О прошлой жизни Гулистан говорит с трудом — слишком тяжело вспоминать. «Мы долго оставались в Ираке, но выстрелы стали раздаваться совсем близко. Когда боевые действия развернулись в 20 минутах от нас мы решили бежать», — рассказывает Гулистан. Об ИГ говорит просто и зло. «Это не люди, звери какие-то. Режут головы всем подряд, так нельзя», — возмущается беженка. За спиной они оставили хороший, красивый дом. «Хасан неплохо зарабатывал, и мы все вкладывали в дом. Жалко было все это оставлять там, террористам и войне», — со слезами говорит она.
Война не стала последней проблемой семьи. «Пока мы жили в стеклянной коробке, в Шереметьево, дети даже воздухом не моги подышать», — расписывает злоключения Гулистан. Отсутствие нормального места для сна, душа, равнодушие властей. Безнадега — так она ощущала происходившее. Из-за отсутствия горячей воды, дети «ходили грязными, у них даже вши завелись». Для матери это было тяжело. «Я спрашивала у Хасана — сколько же можно, почему нас держат», — снова вытирает слезы Гулистан. Потом появилась Роза Магомедова, ее телефон Гулистан передала сестра. «Мы две недели провели в изоляторе, я думала, мы там и умрем. Говорила мужу, что никто о нас и не вспомнит», — вспоминает беженка.
Лунду 7 лет и, кажется, ему снег понравился больше всех
О политике они говорят без желания. «Конечно, хорошо, что Россия помогает там бороться», — считает Хасан. Месяц назад его сестра и племянница попали под бомбардировку в Алеппо. «Он созванивался с братом, он получил убежище в Германии. Оба страшно переживают — они тут спокойные, а дома родители, родственники», — объясняет Гулистан. Хасан достает телефон и показывает фотографии лежащей на больничной койке сестры. «Даже не понятно, кто стрелял, чьи это бомбы. Там сейчас все перемешалось», — вздыхает он.
После чаепития курды возвращаются в центр. На прощание парни жмут Розе руку. Лавин стесняется. «Мы надеемся, что война когда-нибудь закончится и мы вернемся домой», — говорит Гулистан на прощание. Хасан понимает ее и утвердительно кивает. Рэнас улыбается и хватает рукой с земли снег. «Goodbye!» — кричит он Розе и проходит сквозь ржавую вертушку.
