Георгий Мирский,
востоковед:
Есть твердые факты. Первый: Путин спас режим Асада. По крайней мере, на обозримый период тот клочок земли, который контролирует Асад, — около 20% территории Сирии — будет бастионом, который его враги взять не смогут. Москва даст столько оружия, сколько нужно. Это и было одной из главных целей операции, ведь режим слабел с каждым месяцем. Если бы он рухнул, это была бы потеря лица для Кремля: оказалось бы, что он четыре года поддерживал лузера.
Второй факт: наземной операции не будет. Хорошо, что хоть хватило ума не посылать в Сирию наших ребят, чтобы они там умирали, помогая одним арабам убивать других арабов.
Третий факт: Путин обозначил срок для осуществления воздушных ударов — на время проведения сирийской армией наступательной операции. А вот тут вопрос: способна ли на это армия Асада? Ведь ей противостоит не только ИГИЛ*, но и соперничающие с ним исламистские группировки, равно как и умеренная оппозиция, поддерживаемая Западом, Турцией и многими арабскими странами. Один взгляд на карту покажет, что Асад воюет не столько с ИГИЛ*, сколько с другими группировками, некоторые из которых стоят у ворот Дамаска.
Четвертый факт: Россия волей-неволей оказывается чуть ли не участником «шиитского фронта», в который входит Иран и возглавляемые шиитами правительства Ирака и Сирии. Это чревато недовольством суннитского большинства в арабском мире — Саудовская Аравия уже выразила протест. Кроме того, при бомбежках всегда гибнет больше мирного населения, чем террористов. Окровавленные тела женщин и детей, показываемые на экранах телевизоров, вряд ли улучшат репутацию России в арабском мире, а что касается самих джихадистов, то они теперь почувствуют себя в состоянии войны с Россией, не исключены теракты уже и у нас.
В краткосрочном плане возможно некоторое снижение градуса боевых действий. Но враждебные Асаду группировки никуда не денутся, будут укрепляться, получать от турок, саудовцев и США все необходимое и рано или поздно возобновят «поход на Дамаск». Тогда Москве придется повышать ставки, посылать новую технику, тратить огромные деньги.
Сергей Караганов,
декан факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ:
Цели вмешательства Москвы в военный конфликт в Сирии очевидны. Первое — не допустить окончательного превращения Сирии в несостоявшееся государство и в источник террористической заразы, в том числе и для южных регионов России. Второе — победа ИГИЛ* неизбежно вызовет ситуацию, близкую к геноциду, в первую очередь, оставшихся христиан, и тогда вмешаться все равно придется. И третье — абсолютно ясно, что Россия при помощи сирийского гамбита пытается укрепить свои международные позиции.
Это рискованный гамбит. Он может даже оказаться губительным, если Россия окажется втянутой в длительный конфликт. Надеюсь, люди, принимающие решения и видевшие своими глазами пагубность втягивания США в войну сначала в Афганистане, а потом в Ираке, усвоили эти уроки и понимают: рано или поздно из Сирии надо уходить. Лучше готовиться к этому заранее.
Если же конфликт затянется, это будет отвлекать наши вооруженные силы, создавать трудности с целым рядом партнеров и вызовет негативную реакцию внутри российского общества. В этом клубке змей под названием Ближний Восток наше общество находиться не захочет. Одно дело — бомбить сверху, а другое дело, если в зону конфликта будут стянуты армии.
Сирии уже как таковой не существует. Хуже, чем есть, для них быть уже не может. Российское вмешательство, вероятно, поможет оттянуть трагедию или создаст для правительственных войск возможность создать анклавы на побережье, своего рода мини-Сирию для алавитов и других меньшинств, в том числе христиан.
Марк Креймер,
директор Центра по изучению Холодной войны Гарвардского университета (США):
Удручающе неэффективная и нерешительная политика администрации Обамы на протяжении всей гражданской войны в Сирии дала Путину возможность делать там все, что он хочет. Сирия обеспечивает ему, хотя и только на время, отвлечение внимания от Украины, где его грандиозный проект по созданию Новороссии потерпел крах, а также от трудностей в российской экономике. Эта ситуация также позволяет Путину заявить о том, что Россия — не просто одна из региональных держав. В своем подходе к сирийскому вопросу путинцы проявляют последовательность, неизменно делая все возможное для защиты режима Башара Асада и сохранения базы российского ВМФ в Тартусе. Российские власти не волнует гибель 250 тыс. сирийцев, убитых их союзником — их интересует только сохранение российских позиций в этой стране. Эти стратегические цели проявились и в логике воздушных ударов российской авиации в Сирии, которые были направлены именно против тех повстанцев, которые сейчас представляют для сил Асада наиболее серьезную угрозу. При этом значительные территории, контролируемые «Исламским государством»*, не становятся целями российской авиации. Таким образом, когда на прошлой неделе Путин объявил о своем плане борьбы с ИГ*, он лгал, как и ранее много раз по украинскому вопросу.
Хотя российские вооруженные силы и не будут воевать с ИГ*, многие другие повстанческие группировки тоже не заслуживают снисхождения — особенно связанные с «Аль-Каидой»*, такие как «Фронт ан-Нусра» и «Бригада Тавхид Хорасан». Тем не менее пока не ясно, воюют ли русские с ними. Кроме того, сомнение вызывает общая эффективность российских бомбардировок и их техническая способность наносить точечные удары. Несмотря на рост инвестиций в развитие ВВС за последнее десятилетие, Россия все еще заметно отстает в этом отношении от США.
Одним словом, ничем хорошим это не кончится. Путин потерпит еще одну неудачу. До настоящего времени его ошибки почти не влияли на его рейтинги в России, но рано или поздно совокупность провалов приведет к тому результату, которого он заслуживает.
Михаил Крутихин,
партнер RusEnergy:
Нет в мире такого события, которое не пытались бы объяснить интересами нефтегазовых компаний. Вот и сейчас — стоило российским самолетам начать бомбежку сирийской территории, комментаторы немедленно выдвинули две гипотезы. Во-первых, Москва, мол, пытается раздуть пожар войны на Ближнем Востоке, чтобы добиться повышения нефтяных цен и спасти российскую экономику от неизбежного коллапса. Во-вторых, боевые действия ведутся ради избавления «Газпрома» от конкурентов: Россия якобы хочет сорвать план строительства газопровода из Катара через Сирию и Турцию в Европу.
Между тем обострение обстановки в Сирии и втягивание в активные действия Ирана ведет не к нарушению поставок ближневосточной нефти, а к упрочению стабильности этих поставок. Иран, отвлекающийся на подавление ИГИЛ* в Ираке и Сирии, отнюдь не заинтересован в дополнительном конфликте с арабами в Персидском заливе — а именно через этот залив и поступает треть нефти на мировые рынки. Традиционным маршрутам танкеров ничто не угрожает, как не угрожают нефтяным ценам сирийские события в целом.
Что касается газопровода из Катара в Европу, то этот проект и без российского участия в операциях Башара Асада был нереалистичным. Прокладывать такую трассу через Сирию, где боевые действия могут затянуться на десятилетия, никто в здравом уме не станет. Гораздо уместнее было бы рассмотреть вариант строительства газопровода с Аравийского полуострова через относительно мирную Иорданию и Израиль, тем более что у Израиля с Саудовской Аравией наметилось улучшение отношений.
* ИГИЛ или ИГ («Исламское государство»), а также «Аль-Каида» — запрещены в РФ как террористические группировки.
Фото: AFP PHOTO / AMMAR SULEIMAN
