Процесс перевода правительственной распределительной машины с трехлетнего на однолетний бюджет, стартовавший в конце августа, практически завершен. Министерство финансов переписало бюджет в рекордные сроки — всего за какие-то две недели. Впрочем, удивляться тут нечему: как и предполагал The New Times (см. № 28 от 7 сентября 2015 года) правительственные чиновники не стали демонстрировать чудеса политической воли и выстраивать бюджетную конструкцию под цену нефти в районе $40 за баррель.
Бюджет второй свежести
Вместо этого было принято другое решение: в 2016 году страна будет жить с нерадикально измененным бюджетом предыдущего года. Дефицит бюджета останется на фактическом уровне 2015 года и составит 3% ВВП, курс доллара, по которому рассчитывается бюджет следующего года, составит 63,5 руб./$, инфляция в силу рецессии снизится с предполагаемых среднегодовых 12,2% до прогнозируемых 6,8%. Покрывать дефицит бюджета будут, естественно, из средств Резервного фонда, который, если все будет происходить так, как происходило, в 2017 году перестанет существовать.
Если вам кажется, что это плохое решение, то стоит знать, что альтернативы были еще хуже. Минфину потребовалось немало усилий, чтобы убедить коллег из других ведомств, что 15,4 трлн руб. и ни копейки больше — это все, что федеральный центр может позволить себе потратить в следующем году в условиях, когда ВВП в 2016 году в лучшем случае составит 78,5 трлн руб., а не 82,7 трлн руб. (и расходами в 15,9 трлн), как предусматривалось планами 2014 года. 500 млрд руб. — именно такую сумму предстоит сократить в привычных расходах годового цикла до 25 октября 2015 года, когда бюджет должен попасть в Госдуму.
На первый взгляд 500 млрд для бюджета — сумма не такая уж и большая. Социальный блок правительства в начале сентября недоумевал: почему мы не можем, например, потратить эту сумму на нужды пенсионеров из второго резервного фонда, Фонда национального благосостояния, ведь он для таких случаев и создавался, тем более что в суверенных резервах, управляемых ЦБ и Минфином, есть еще плюс-минус 4,7 трлн рублей? Военно–промышленный блок выступал с еще более нескромной инициативой, предлагая ведомству Антона Силуанова занять на внутреннем рынке 500–600 млрд руб. через ОФЗ (облигации федерального займа), и тогда необходимость в новом секвестре гособоронзаказа вообще отпадала бы. Но Силуанов проявил твердость, и сейчас, когда участие страны в военных действиях в Сирии уже факт, становится понятно, почему Кремль не только не стал на него давить — напротив, в борьбе с ведомственными лоббистами всячески поддержал. Впрочем, все было не так просто.
Минфин vs нефтяные олигархи
Поиск полутриллиона рублей, которые необходимы для полумеханического переноса бюджетных проектировок с 2015-го на 2016 год, всегда был несколько лукав. Нефтегазовые доходы в федеральном бюджете составляют с 2015 года уже менее половины, около 5,9 трлн руб., прочие, напрямую не связанные с экспортом нефти и газа, — 7,3 трлн руб. Августовский обвал цен на нефть полноценно будет сказываться на нефтяниках лишь со II квартала, то есть с весны 2016 года, а пока новый раунд девальвации лишь добавил рублей в кошельки государственных «Роснефти», «Газпрома», «Транснефти» и частных нефтяных компаний — «Лукойла», НОВАТЭКа и «Сургутнефтегаза». Обычное отставание контрактных цен от текущих составляет около квартала, запасов материалов и оборудования на складах нефтяников, приобретенных заранее, хватает на несколько месяцев вперед, а за экспортный доллар дают больше рублей сразу после того, как рубль падает. Именно эти «случайные деньги» Минфин и предложил правительству и администрации президента отобрать у нефтяников — и это стало причиной пусть и не слишком видимого публике, но крайне серьезного административного кризиса.
Разумеется, Антон Силуанов не забыл, что еще в 2010 году Владимир Путин пообещал не повышать налоги до президентских выборов 2018 года: это был важнейший договор, заключенный между властью и окологосударственными бизнесами. И в августе 2015 года эта позиция была вновь подтверждена.
Помощник президента РФ Андрей Белоусов (слева) и глава «Роснефти» Игорь Сечин на совещании по повышению эффективности расходов госкорпораций и компаний с госучастием, резиденция премьер-министра РФ «Горки», Московская область, 28 сентября 2015 года
Вряд ли Силуанов решил покуситься на нефтяные деньги, не заручившись согласием Путина, — тут следует особо отметить, что президент принимает необычно активное участие в подготовке бюджета-2016. И предложение повысить налоги на нефтяную отрасль — а именно налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) — было озвучено. Впрочем, идея Минфина была несколько тоньше: фактически ведомство предложило ликвидировать все данные ранее льготы по НДПИ нефтяникам, что возвращало в казну около 600 млрд руб. и одновременно сокращало доходы от налога на прибыль от нефтяников на 100 млрд руб., то есть давало искомые 500 млрд. Мало того, даже ставки налога формально не повышались, не требовалось править Налоговый кодекс, изменялось всего несколько цифр в постановлении правительства о ставках НДПИ, которое и так правится несколько раз в год в рутинном порядке.
Но не тут-то было. Единство, с которым против повышения нефтяных налогов выступили все государственные ведомства, не могло не поразить президента. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что такой консолидации мнений не видели со времен «семибанкирщины» 1996–1997 годов: против роста НДПИ выступили одновременно Минэкономики, Минэнерго, Минпромторг, глава Сбербанка Герман Греф и, что самое удивительное, помощник президента по экономике Андрей Белоусов. Мало того, не только среди нефтяных компаний обнаружилось редкое единение — такие заклятые друзья, как «Роснефть» и «Газпром нефть», старающиеся не обнаруживать себя ни в каком едином списке, обращались к власти вместе с частными нефтяными компаниями.
Самое интересное в этой истории то, что «протестанты» не могли не понимать, что выступают, в сущности, не против Минфина и его главы Антона Силуанова — против публично не озвученной, но — позиции Владимира Путина. «Мы договаривались иначе», — вот что было сказано Кремлю, хотя повод для такого заявления был скорее незначителен. Консолидация бизнеса и чиновников против повышения налогов показала, что властная элита рассматривает Владимира Путина как гаранта именно тех правил игры, которые были между ними заключены. Менять их самостоятельно, под давлением обстоятельств, он, Путин, в понимании элиты, не должен.
Кремлевская Экономия
Минфин, который, казалось бы, и ждал такого исхода, предложил чуть видоизмененную схему: увеличить не налог на добычу полезных ископаемых, а экспортную пошлину на нефтепродукты, что в итоге дало бы бюджету примерно те же 500 млрд. Но и это предложение тоже не прошло, и тут администрация президента сама выступила с инициативами по вопросу, где нужно искать недостающие полтриллиона. Эта инициатива сейчас и обсуждается на бюджетных совещаниях и, видимо, будет в той или иной форме принята.
Вкратце смысл идеи управления администрации президента, возглавляемого помощником по экономике Андреем Белоусовым, заключается в следующем. Нефтяники дополнительно заплатят бюджету в 2015 году малочувствительную сумму 120 млрд руб. «Газпром», который Минфин вообще предлагал не трогать, как и прочие отрасли, поделится с бюджетом дополнительными 80 млрд руб. Автомобильные компании заплатят еще 50 млрд руб. утилизационного сбора. Производители водки заплатят около 20 млрд руб., а Центробанк оставит себе не 25% прибыли 2016 года, как предполагалось ранее, а 90%. От экспортеров цветных металлов ждут около 10 млрд руб. Наконец, дополнительные доходы предлагается найти через взыскание старых таможенных долгов компаний, в доходах от размещения ФНБ, в ряде других секторов — всего администрация президента нежданно–негаданно обнаружила около 450 млрд руб. резервов.
Впрочем, речь уже не идет о том, чтобы найденные полтриллиона отправить в расходы и на этом разойтись как ни в чем не бывало. Кремль в последнее время неожиданно сам стал самым горячим приверженцем бюджетной экономии — большим, чем даже Силуанов. Кремль теперь намного жестче, чем правительство, предлагает резать пенсионные выплаты: так идея не индексировать пенсии работающим пенсионерам, что должно дать бюджету до 100 млрд руб., исходит именно из администрации президента, а не из Минтруда. Как и идея не индексировать в 2016 году госпенсии чиновникам, как и идея заморозить еще на год пенсионные накопления — эту идею поддерживает социальный блок Белого дома и не поддерживают правительственные экономисты и финансисты.
Расходы под кремлевскую экономию, видимо, уже придуманы. Кремль по-прежнему настаивает на том, чтобы у правительства в рамках бюджета на 2016 год был резерв в 100 млрд руб. на непредвиденные расходы. Почти 200 млрд руб., по всей видимости, будет зарезервировано под предвыборные популистские выплаты бюджетникам. Впрочем, направление большей части сэкономленных средств не указывается — и возможно, неслучайно. В условиях острого бюджетного кризиса Россия начала военные действия за пределами собственных границ. И это — самое шокирующее, что можно было придумать. Стоимость участия Вооруженных сил РФ в сирийской гражданской войне на стороне Башара Асада сейчас сложно себе представить, но вряд ли десятки миллиардов рублей дополнительных военных расходов являются завышенной оценкой. Опыт же Афганистана и Чечни показывает, что нет такого государственного бюджета, который не могла бы разорить война, начинающаяся как маленькая и победоносная.
Фото: SHUTTERSTOCK/VLADIMIR MELNIK, Екатерина Штукина/ТАСС
