В так называемой ДНР теперь стреляют только на соревнованиях по танковому биатлону, Украина, Донецкая область, 24 сентября 2015 года
Переговорщикам так и не удалось достичь компромисса относительно намерений Донецка и Луганска провести у себя выборы (18 октября и 1 ноября соответственно), хотя перед началом консультаций было немало утверждений, что компромисс близок* * 22 сентября стало известно о предложении самопровозглашенных ДНР и ЛНР отложить проведение местных выборов до 21 февраля 2016 года, чтобы реализовать политическую часть Минских соглашений, включая закрепление особого статуса отдельных районов Донецкой и Луганской областей, принятие закона о местных выборах в отдельных районах, проведение амнистии участников событий на Донбассе с обеих сторон, а также отмену АТО и снятие экономической блокады. . В украинских СМИ был даже обнародован черновик плана координатора одной из подгрупп на переговорах, французского дипломата Пьера Мореля, предлагавшего выработать для проведения выборов в отдельных районах Донецкой и Луганской областей некое специальное законодательное обеспечение. Критики плана в Киеве указывали, что он входит в явное противоречие с украинским законодательством и станет еще одним подтверждением условности реинтеграционного процесса. Формально «республики» войдут в состав Украины, а на самом деле так и останутся государствами в государстве, контролируемыми Москвой.
Но после провала переговоров было сообщено, что план Мореля отвергнут. Но не Киевом, а Донецком и Луганском. Остается понять — почему.
А потому, что в Москве не могут прийти к пониманию того, что делать дальше. Если выполнять Минские соглашения, то выборы нужно проводить, территорию возвращать, границу восстанавливать. При этом ясно, что никакой контроль над Донбассом — в случае проведения настоящих выборов и передачи (Украине) контроля над границей — сохранить не удастся: на улицах Донецка или Луганска больше не будет военной техники и вооруженных людей, никто больше не поверит, что территории когда-либо перейдут в состав России и отвечать за их будущее будет Киев, а не Москва. Следовательно, деньги на восстановление, развитие и обыденную жизнь тоже придется просить в Киеве или — того хуже — в Брюсселе или в Вашингтоне. Какой уж тут контроль?
Но если не выполнять Минские соглашения, то это означает смириться с сохранением санкционного давления, возможно, даже с новыми санкциями, и принять ответственность за происходящее в «республиках» на себя, что в сложившейся ситуации скорее в украинских, чем в российских интересах. В Киеве особо и не скрывают, что ждут срыва местных выборов и фактической заморозки конфликта по российской вине. Это позволит и санкции сохранить, и деньги, которых и без того мало, не тратить на разрушенный войной регион.
Альтернатива всему этому — большая война, которая явно не нужна сейчас российскому президенту, больше озабоченному спасением Башара Асада, чем Донбассом. К тому же большая война — это новый виток противостояния с Западом, новые санкции, новые жертвы, а что в результате? Еще несколько разрушенных украинских городов и новый всплеск украинского патриотизма?
Именно поэтому приходится признать, что ситуация с донбасским урегулированием находится в классическом тупике. Владимиру Путину в буквальном смысле слова некуда ходить, и он ожидает, что варианты хода предложат ему западные партнеры. А те не хотят, чтобы он ходил. Они хотят, чтобы он ушел. Поэтому они молча ожидают, когда к нему придет осознание необходимости этого ухода и какие гарантии сохраненения лица он в этом случае запросит.
Но 2 октября — день очередного саммита «нормандской четверки» — это явно еще не дата осознания. Лучшее, что сможет на этом саммите сделать Владимир Путин — и чего он будет добиваться, — так это просто продлить Минские соглашения еще на какое-то время. Проще говоря, дать ему время еще подумать.
Фото: Михаил Соколов/ТАСС
