Новый роман Эко отличается от предыдущих не только тем, что действие максимально приближено к нашим дням, но и нетипичной краткостью (всего чуть больше двухсот страниц) и намеренной простотой. Хотя Эко и отказывается от обычной многослойности, он все-таки продолжает играть с читателем. Так, например, все имена героев романа — названия шрифтов в Microsoft Word. Из девяностых Эко переносит читателя то в сороковые, то в семидесятые, то в восьмидесятые годы прошлого века. 1992 год — не самое спокойное время. Хаос после распада СССР, конец Холодной войны, изменение расстановки политических сил в Европе. В Италии это кризис Первой республики, расцвет мафии и начало антикоррупционной операции «Чистые руки». И в это время в Милане медиамагнат, напоминающий Сильвио Берлускони, решает издавать газету для борьбы с политическими конкурентами. Газета олигарха Вимеркате называется «Завтра». Три месяца циничные сотрудники редакции создают нулевой номер, который так и не выходит в свет. Из догадок и сплетен, перемешанных с безобидными фактами, газетчики создают сенсации, которые должны стать рычагом влияния для Вимеркате. Увлекшись теориями заговоров, один из журналистов пытается отыскать труп Муссолини, которому якобы в 1945 году удалось избежать казни и скрыться в Аргентине. The New Times публикует отрывок из романа.
Вторник, 7 апреля
Первая встреча с редакторами. Редакторов набрали шесть. Ну, шесть так шесть, будем поворачиваться.
Симеи уверяет, что от меня никто не ждет сбора фальшивой информации. Моя функция — сидеть в редакции и строчить летопись. Вот как он представил меня остальным, чтобы сразу определилось ху из ху:
— Господа, наступил момент знакомства. По порядку. Это наш уважаемый Колонна. Специалист с огромным опытом. Будет делить со мной нагрузку главреда. Редактировать ваши опусы. Вы пришли из абсолютно разных изданий. Полный разнобой. У кого-то опыт работы в леворадикальной прессе, у кого-то, скажем, в листке «Голос из помойки». А поскольку, как вы можете заметить, нас тут полтора человека, то кое-кому после многих лет похоронных объявлений предстоит переквалифицироваться на комментарии о правительственном кризисе. Конечно, нужен корректный и несложный стиль. Если кого-нибудь угораздит написать «палингенез», Колонна отследит и предложит адекватную замену термина.
— Глубинное моральное перерождение, — отозвался я.
— Да. А если кто-нибудь, имея в виду сказать «все крайне нестабильно», напишет «мы в эпицентре циклона», Колонна вовремя отреагирует, что, по новым современным научным данным, эпицентр — это единственное место, где царит полный и абсолютный штиль.
— В данном случае позвольте не согласиться, коллега Симеи, — вмешался я. — Нужно оставлять именно «эпицентр циклона», потому что не важно, что говорит наука. Читатель наш про науку знать не знает. Читатель знает, что «в эпицентре циклона» значит «в куче неприятностей». К этому его приучил телевизор.
— Прекрасно сказано, коллега. От нас с вами ждут языка настоящих мастеров слова, не яйцеголовых интеллектуалов. С другой стороны, собственник нашего издания где-то и когда-то сказал, что возраст зрителей его каналов (он имел в виду внутреннний возраст) — двенадцать лет. Я ничего такого не говорю про наших читателей, но это интересная мысль. Это очень интересная мысль — всегда учитывать внутренний возраст клиента. Нашим с вами клиентам за пятьдесят. Это благонамеренный контингент, средний класс, они чтут порядок и закон, но любят почитать о беспорядках и беззакониях. Любят, но не очень. Давайте исходить из принципа, что наш клиент — это не то чтобы, как говорится, завзятый читатель. У большинства наших клиентов в доме не водится ни единой книги. Мы, однако, намерены предоставлять им, среди прочего, информацию и об успешных книжных новинках из числа тех, которые продаются миллионами по миру. Наш читатель все равно ни в коем случае читать их не будет, но он будет рад узнать побольше об экстравагантных миллионерах-литераторах, точно так же, как, хотя он никогда не приблизится к кинозвезде-секс-бомбе, его интересуют все ее любовные похождения. Ладно. Переходим к представлению сотрудников. Предлагаю всем представиться самим. Начнем с единственной дамы, синьорины или синьоры…
— Меня зовут Майя Фрезия. Видимо, нужно сказать — синьорина. В смысле я не замужем, что называется, сингл. Мне двадцать восемь лет, незаконченное высшее, филологический факультет, не защитилась по семейным обстоятельствам. Последние пять лет занималась светской хроникой. Новости шоу-бизнеса. В мои обязанности входило узнавать, кто с кем встречается, и давать наводки фотографам. Еще я договаривалась с певцами или актрисами об их совместных выходах в разных сочетаниях, чтоб их подкарауливали папарацци, когда они держатся за руки или целуются. Словом, устройство вот-так-сюрпризов. Сначала мне это казалось неплохой работой, но потом я устала от этой лжи.
— А в нашей задумке сейчас почему вы захотели принять участие?
— Потому что надеюсь, что в этой газете будет речь о серьезных вещах и что мне будут поручать расследования без шоубизнесных поцелуев. Я достаточно любознательна и умею неплохо собирать сведения.
Небольшого роста, говорит осторожно и четко.
— Хорошо. Теперь вы.
— Романо Браггадоччо…
— Редкая фамилия.
— Это да. Одно из моих проклятий. По-английски, кажется, она означает что-то нехорошее. Слава богу, что только по-английски, а не на других языках. Мой дед был подкидыш. Фамилии подкидышам придумывали чиновники, проводившие перепись. Если попадался садист, такое умел завернуть, что мало не покажется. Добро еще, что в случае моего деда служащий был садист наполовину и со знанием языков… Ну так вот, а сам я специализируюсь по сенсациям. Работал как раз у нашего собственника в журнале «На чистую воду». Не на ставке, а как внештатный сотрудник.
Представились и остальные. Редактор Камбрия в прежней жизни терся по полицейским участкам и моргам, вынюхивая жареные факты: аресты, смерти в каких-нибудь впечатляющих авариях. Карьеры он не сделал. Редактор Лючиди вызывал недоверие с первого взгляда, а просотрудничал он весь век в чем-то таком, о чем никто и никогда не слышал. Палатино много лет делал журнальчики ребусов и загадок. Костанцо начинал выпускающим корректором, но в наше время, учитывая, из какого множества полос состоят сегодня газеты, понятно, что никто не в состоянии прочитать номер насквозь перед выходом в печать. Выпускающие корректоры в наши времена вымерли, как станки Гутенберга.
Ни один из новых сотрудников не имел пристойной профессиональной подготовки. Мост короля Людовика Святого. Откуда Симеи их выкопал, вообще непонятно.
По окончании всеобщего знакомства Симеи суммировал приблизительные характеристики издания.
— Итак, выпускаем ежедневную газету. Под названием «Завтра». Почему такое название? Потому что обычные газеты всегда рассказывали и, к сожалению, рассказывают, вчерашние новости. Вы все знаете, сколько разных вечерок: «Коррьере делла Сера», «Ивнинг Стар», «Ле Суар». А в наше время вечерние известия доходят до каждого по телевизору, так что газеты пишут о том, что уже известно, и поэтому плохо продаются. В газете же «Завтра» несвежие новости, те, что уже завонялись, будут, конечно, фигурировать, но в одной-двух колонках, чтобы прочитывались за минуту.
— Что же тогда будет, кроме этих колонок? — спросил с места Камбрия.
— Ежедневные газеты в наш век должны делаться по принципу еженедельников. То есть правильные темы — новости будущего дня. Анализы. Расследования. Эксклюзивы. К примеру: в четыре часа взорвали бомбу — это назавтра уже тухлая новость. Ну а мы с четырех до полуночи, до ухода в печать, выискиваем кого-нибудь, кто нам даст оригинальную версию происшедшего, возможных виновников, что-то, о чем даже и не догадывается полиция, желательно и прогноз, в какую сторону будет развиваться жизнь в последующие недели, как непосредственный результат вот этого самого теракта.
Браггадоччо перебил:
— Но чтоб выдать подобное разыскание за восемь часов, требуется редакция раз в десять многочисленнее нашей… Наработки, информаторы, контакты, ну, я не знаю…
— Верно. Ну и когда газета будет, так оно и будет. Но на данном этапе, первый год, мы пока что только примериваемся и прикидываем. Это возможно как раз потому, что на нулевые номера можно ставить вообще любую дату и они могут прекрасно свидетельствовать о том, как бы оно смотрелось в свое время, например, в самый день теракта. Мы, когда работаем над номером, уже знаем, что случилось впоследствии, однако пишем мы так, как будто еще ничего не было известно. Сплошные предсказания! Яркие, оригинальные! Не в бровь, а в глаз! Типа: вот как бы выглядело «Завтра», вышедшее вчера. Понятно? Скажу вам больше. На самом деле, если бы теракта и не было, мы могли бы выпустить номер так, как будто он был.
— Да и сами бомбу кинуть ради эдакого дела, — хихикнул Браггадоччо.
— Глупостей вот только не надо, — одернул его Симеи. И, помолчав, добавил: — Или если соберетесь делать глупости, не ходите признаваться ко мне.
После заседания мы спускались по лестнице с Браггадоччо.
— Мы же с тобой знакомы, помнится? — спросил он.
Не знаком я с ним, ей-богу. Он почему-то «тыкал» мне с первой минуты. Симеи на заседании дал нам понять, что в редакции будет «вы». Я тоже не люблю панибратства. Мы с ним вместе не спали. Но Браггадоччо совершенно явно считал иначе и был за «ты» между коллегами. Пришлось мне отказаться от чопорности. В особенности учитывая, что Симеи представил меня коллективу как своего зама или что-то в этом роде. И к тому же этот типчик, Браггадоччо, вызвал у меня интерес, а свободное время имелось.
Он взял меня под локоток и повел выпивать в одно хорошенькое место неподалеку.
Толстые губы, ухмылка, воловьи глаза — в общем, какой-то противный. Лысый, как фон Штрогейм. Шея у него начиналась прямо из загривка. Лицом же он был вылитый Телли Савалас, инспектор Коджак. Ну вот, чего еще ждать, стал описывать — и пошли сравнения…
— А эта Майя ничего, мне кажется. Ты как думаешь?
Я, стесняясь, пролепетал, что почти не рассмотрел ее (как уже говорилось, я держусь подальше от женщин). Но он шлепнул меня по плечу:
— Не притворяйся джентльменом, Колонна. Я точно видел, что ты на нее таращился. Лично на мой взгляд, она ко всему готова. Да они все, по-моему, в принципе готовы, надо только знать, с какой стороны подлезть. На мой вкус, тощевата. Это минус. И груди нет вообще. Но тем не менее я бы не стал отказываться…
Фото: Italy Photo Press/ZUMAPRESS.com
